Мор - Страница 85

– Как погляжу, ты не в духе, – накинув халат и затянув пояс, развернулась ко мне Берта. В ее зеленых глазищах мелькали злые огонечки, но голос просто-таки сочился медом: – И почему я впала в немилость на сей раз, о мой господин?

– А сама как думаешь?

– Ты мне скажи.

– Я просил тебя держаться подальше от Марка. Просил или нет?

– Вот так номер! – рассмеялась Берта. – Неужто Себастьян Март ревнует?

– Себастьян Март беспокоится о том, как бы паренек на себя руки не наложил, после того как тебе надоест. Кое-кому он нужен живым и в здравом уме. И этот кое-кто оторвет за пацана головы и тебе, и мне.

– Фи, – поморщилась девушка, – как это меркантильно!

– В первую очередь это здраво.

– Да не волнуйся ты, все с ним будет хорошо.

– Позволю себе в этом усомниться, – покачал я головой. – Оставь парня в покое.

– Скажи, у тебя был дом? – Берта подступила почти вплотную, и до меня донесся легкий запах ее тела. – Нормальный дом, куда ты возвращался по вечерам?

– Был, – кивнул я.

И в самом деле был. Хоть я и старался о нем не вспоминать. Не вспоминать, чтобы не сожалеть о поступках, последствий которых уже, увы, не исправить.

– А у меня не было, – заявила Берта. – Никогда. С самого детства в дороге, с самого детства одни переезды, фургоны и шатры. И почему ты не можешь поверить, что мне просто хочется пожить, как живут нормальные люди? Неужели так плохо – этого хотеть?

– И при чем здесь Марк?

– Он хороший и добрый. С ним легко, очень легко.

– И поэтому ты решила вскружить голову мальчишке? Не вижу логики.

– Мальчишке? – рассмеялась циркачка. – Где твои глаза? Да он на пять лет старше меня! Мне девятнадцать, а ему двадцать четыре!

Двадцать четыре? В двадцать четыре мои руки были уже по локоть в крови. В двадцать четыре я впервые совладал с бесом и заточил его в своей душе. В двадцать четыре года от роду Себастьян Март стал другим человеком. Да и человеком ли он стал?

Надеюсь, с Марком судьба обойдется мягче.

– О чем задумался? – прищурилась девушка.

– Чего ты добиваешься?

– Марк не такой, как мы. Он не проведет всю жизнь по пути из одной дыры в другую. У него есть цель. Цель, понимаешь? И когда он добьется успеха, я хочу оказаться рядом.

– Смотри, не окажись ненужным балластом.

– Осуждаешь?

– Вовсе нет, – пожал я плечами. – С чего бы? Просто, когда у человека есть цель в жизни, ему обычно не до чувств окружающих.

И прежде чем девушка нашлась с ответом, я выскользнул из фургона. Тихонько рассмеялся себе под нос и зашагал прочь.

Оказаться рядом, когда золотой мальчик добьется успеха, ну надо же!

Горькая истина заключается в том, что мальчики из хороших семей не приводят в дом невест с улицы.

А впрочем, рассчитывает ли Берта на замужество? Вовсе не уверен. И, поскольку хватка у нее просто железная, быть может, из этой ее авантюры и выйдет толк.

Двадцать четыре, ну надо же! Сроду бы не подумал…

– Дядь! А, дядь! Вам передали! – заверещал вдруг дернувший меня за рукав рубахи мальчонка.

Я разгладил смятый листок бумаги с тремя начертанными ровным почерком словами и схватил сорванца за плечо.

– Стой! Кто передал?

– Не знаю, чужак какой-то. Дядь, отпустите, а?

– Выглядел он как?

– Да обычно выглядел. Только пальцы толстенные. Разбухли, будто утопленник. Я раз видел…

– Беги.

Я отпустил мальчонку и уселся на первый попавшийся чурбак. Сердце глухо бухало и пропускало удары; в груди ныло, а по спине бегали колючие мурашки.

«Себастьян Март. «Кошки»

И все. Больше в записке не было ни слова, но и этого хватило, чтобы меня до костей пробрало могильным ознобом.

Себастьян Март!

Лишь пятеро знали, что я нахожусь в Лиране. Трое циркачей, брат-экзорцист и Малькольм Паре. Только они.

И между тем – «Себастьян Март»!

И господин с толстыми, распухшими, будто у лежалого покойника, пальцами!

Как они меня нашли? Как? Неужто и в самом деле кто-то из труппы работает на разведку Ланса?

Скрипнув зубами, я поднялся с чурбака и заглянул в шатер. Там махнул рукой Валентину и, вызвав его на улицу, тихонько прошептал:

– Будь настороже, возможны осложнения.

– Из-за вчерашнего? Точная информация?

– Нет, просто одна птичка напела, – не стал я откровенничать. – Предупреди своих головорезов.

– Сделаю.

– Мне придется отлучиться, остаешься за старшего.

– Ясно. – Усач помялся, но все же спросил: – Командир, если заварушка начнется…

– Сразу уходите. Пусть твои парни прикроют, а вы уматывайте. А еще лучше – прямо сейчас идите в какой-нибудь кабак от греха подальше.

– «Старый рыцарь» подойдет? Мы туда с самого приезда не заглядывали.

– Смотри только – без фокусов там. Ну все, беги.

Публичный дом «Кошки» располагался неподалеку, но в этот раз дорога до него заняла едва ли не четверть часа. Опасаясь слежки, я изрядно попетлял по переулкам, но никого не заметил и к борделю вышел слегка успокоившимся. Заправлявшая в «Кошках» мадам, едва лишь глянув на меня, кликнула вышибалу, и тот со всем возможным в этой ситуации почтением проводил посетителя на второй этаж. И даже предупредительно распахнул дверь в конце коридора.

Я прошел в полутемную комнатушку, чуть ли не половину которой занимала широкая кровать, и нахмурился. Смазливая девица в длинном платье нарочито скромного покроя – и все, больше в номере никого не оказалось.

– Где? – спросил я, и слово это вырвалось из меня скомканным, резким, неприятным.